Из кулака Ньокко вдруг выскакивает длинное, похожее на язык гадюки лезвие ножа, и он чистит апельсин. Кожура плода свисает длинной вьющейся лентой. Он дает ей первый апельсин, и Ромула отправляет в рот одну дольку. Ньокко принимается чистить второй.

Они о чем-то коротко говорят по-цыгански. В ходе беседы Ньокко один раз пожимает плечами. Ромула дает ему сотовый телефон и показывает кнопки, на которые следует нажимать.

В ухе Ньокко звучит голос Пацци. Немного послушав, Ньокко складывает телефон и сует трубку в карман.

Ромула снимает с цепочки на шее какой-то крошечный амулет, целует его и вешает на шею своего низкорослого и крайне неопрятного приятеля. Тот косится на талисман и пускается в пляс, делая вид, что священный предмет жжет ему тело. Ромула слегка улыбается. Затем она снимает с запястья серебряный браслет и надевает его на руку мужчины. Браслет сидит превосходно. Рука у Ньокко не крупнее, чем у нее.

— Ты можешь остаться со мной на часок? — спрашивает Ньокко.

— Да, — отвечает она.

Глава 28

Снова вечер, и мы опять видим доктора Фелла в каменном зале Форте ди Бельведере на выставке «Ужасающие орудия пыток». Доктор стоит, небрежно опершись о стену, над ним с потолка свисают железные клетки осужденных на смерть людей.

По лицам посетителей он изучает, в каких формах проявляется тяготеющее над родом человеческим проклятие. Он смотрит, как люди топчутся вокруг инструментов для страдания и как при этом трутся друг о друга, как потеют их шеи и краснеют щеки, как они сопят от волнения, как волосы встают дыбом у них на руках. Время от времени доктор подносит к носу ароматный платок, чтобы перебить густой запах одеколона и царящий в помещении дух обычной течки.

Преследователи доктора поджидают его снаружи.

Проходят часы. Доктор Фелл, которого никогда не интересовали экспонаты выставки, кажется, не может оторваться от созерцания толпы. Некоторые посетители замечают его внимание к себе и начинают ощущать некоторую неловкость. Женщины, улучив момент, с интересом смотрят на него, пока толпа не заставляет их двигаться дальше. Небольшая сумма, выплаченная доктором двум чучельникам, устроившим выставку, позволяет ему спокойно стоять у стены за заграждением, оставаясь недостижимым для других зрителей.

А на улице у выхода ждет его, стоя под мелким дождем у парапета, Ринальдо Пацци. Главный следователь привык к длительному ожиданию.

Пацци было известно, что доктор не пойдет домой. У подножия холма на маленькой площади за фортом доктора ждал его автомобиль. Это был черный элегантный «Ягуар-салон Марк-2» со швейцарскими номерами. Машина, произведенная не менее тридцати лет назад, слегка поблескивала под дождем. Столь прекрасного автомобиля Пацци раньше видеть не доводилось. Доктор Фелл трудится явно не ради денег. Инспектор давно знал номер его машины, но проверить его через Интерпол не рискнул, На круто сбегавшей с холма мощенной булыжником виа Сан-Леонардо, где-то между Форте ди Бельведере и «ягуаром», доктора поджидал Ньокко. По обеим сторонам скверно освещенной улицы тянулись высокие каменные стены, ограждавшие укрывшиеся за ними виллы. Ньокко нашел темную нишу в стене рядом с металлической калиткой и укрылся в ней от взоров множества идущих из форта туристов. Каждые десять минут в кармане его брюк пищал сотовый телефон, и он подтверждал, что находится на месте.

Туристы, стараясь спастись от дождя, прикрывали головы путеводителями и планами города. Узкий тротуар был забит до отказа, и некоторым пешеходам пришлось сойти на мостовую, замедляя движение немногих, спускающихся из форта такси.

А в каменном зале со сводчатым потолком доктор Фелл наконец отошел от стены и, посмотрев на скелет умершего в клетке от голода человека так, словно им двоим была известна какая-то тайна, направился к выходу.

Пацци вначале заметил его в проеме дверей, а затем под фонарем на площадке перед фортом. Подождав, когда доктор отойдет на безопасное расстояние, полицейский двинулся следом. Убедившись в том, что Фелл направляется вниз к машине, он открыл свой телефон и предупредил Ньокко.

Голова цыгана высунулась из-за воротника плаща так, как высовывается из-под панциря черепаха. Он и внешне походил на это пресмыкающееся — морщинистая шея, запавшие глаза, обтянутый кожей череп. Закатав рукав выше локтя, Ньокко поплевал на браслет и тщательно протер его сухой тряпочкой. Теперь, после того как серебряный браслет был омыт святой водой и слюнями, украшенную им руку можно было спрятать за спину под плащ и спокойно дожидаться появления жертвы. Мимо него двигалась колонна покачивающихся голов. Ньокко, проложив себе локтями путь, пересек тротуар и вышел на проезжую часть улицы, где можно было идти против течения и откуда было лучше видно. Без помощника ему приходилось полагаться только на себя. Надо будет самому толкнуть жертву и запустить руку в ее карман. Вообще-то это было совсем несложно, ведь он как раз и рассчитывает на то, что его схватят за руку. А вот коротышка и появился. Слава Богу, что он идет по краю тротуара. Пацци следовал за доктором, отставая от него метров на тридцать.

Проезжую часть улицы Ньокко покинул весьма элегантно. Мимо него как раз проезжало такси. Сделав вид, что только что избежал столкновения с машиной, он повернулся, выругался, погрозил водителю кулаком и тут же налетел животом на доктора Фелла. Его рука метнулась под плащ доктора. Доктор схватил Ньокко за запястье (цыган не ожидал такой силы у тщедушного на вид человека), вывернул руку и отбросил вора прочь, одновременно нанеся ему удар в низ живота. Затем, практически не замедлив шага, доктор Фелл влился в поток туристов и исчез.

В темной нише, рядом с металлическими воротами, Пацци появился одновременно с Ньокко. Цыган немного пригнулся, затем выпрямился и сказал, тяжело дыша:

— Все получилось. Он схватил меня как надо. Гад хотел ударить меня по яйцам, но промазал.

Пацци опустился на одно колено и стал осторожно снимать браслет с руки Ньокко. В этот момент цыган почувствовал, что по его ноге течет горячая жидкость. Как только он изменил положение тела, из разреза на его брюках прямо в лицо и на руки Пацци брызнул фонтан артериальной крови. Когда Ньокко пригнулся, чтобы взглянуть, что случилось, кровь залила и его лицо. Ноги цыгана подломились, и он рухнул лицом на решетку. Одной рукой он судорожно вцепился в металлические прутья ворот, а другой — пытался зажать рану в паху, чтобы остановить поток крови, хлещущий из его рассеченной бедренной артерии.

Пацци, с тем холодным спокойствием, которое он всегда испытывал, находясь в деле, обнял Ньокко и повернул его лицом к решетке, подальше от взглядов толпы. Теперь цыган лежал на боку, и кровь заливала лишь нижние прутья ворот.

Вынув из кармана сотовый телефон, Пацци сделал вид, что вызывает «скорую помощь». Расстегнув плащ и развернув его полы, он сразу стал похож на ястреба, прикрывающего крыльями свою жертву. За его спиной текла равнодушная толпа. Пацци снял браслет с запястья Ньокко и положил в заранее приготовленную коробку. Затем он извлек из кармана цыгана сотовый телефон и сунул его в свой карман. Губы Ньокко едва заметно шевельнулись. — О Мадонна, как холодно, — прошептал он. Собравшись с духом, Пацци оторвал руку Ньокко от раны в паху и стал ее поглаживать, как бы успокаивая товарища, Цыган тем временем истекал кровью. Убедившись, что Ньокко мертв, Главный следователь оставил его лежать лицом к решетке, не забыв положить руку под голову мертвеца. Со стороны казалось, что человек просто уснул в тени на улице, а таких во Флоренции было сколько угодно.

Оказавшись на площади, Пацци взглянул на почти сухой булыжник в том месте, где только что стоял «ягуар» доктора Лектера.

Доктор Лектер. Пацци окончательно перестал видеть в этом человеке доктора Фелла. Это был доктор Ганнибал Лектер.

Убедительное доказательство того, что это доктор Лектер, лежало в кармане плаща полицейского. Мейсон Вергер будет доволен. Для самого же полицейского самым убедительным доводом служила кровь, капающая с плаща на его ботинки.