Пацци оглянулся и, никого не увидев рядом, громко сказал, обращаясь к Богу:

— Благодарю Тебя, Творец, за то, что Ты позволил мне убрать это чудовище с лица Твоей земли. Благодарю Тебя от имени всех тех душ, которых Мы избавим от страданий.

Относилось ли это «Мы» ко всему человечеству или отражало те партнерские отношения, в которые Пацци вступил с Богом, так и осталось неясным, Однозначного ответа на этот вопрос не существовало.

Часть ума Пацци, враждебно настроенная к своему носителю, продолжала твердить, что он такой же убийца, как и доктор Лектер. Ньокко пал их общей жертвой, поскольку он, Пацци, не только не предпринял ничего, чтобы спасти его жизнь, но и почувствовал облегчение, как только цыган испустил дух.

В молитве есть какое-то облегчение, думал Пацци, выходя из капеллы. Шагая по темной аркаде внутреннего дворика собора, инспектор не мог, избавиться от ощущения, что он здесь не один.

Карло, дождавшись появления Пацци, выступил из тени палаццо Пикколомини и зашагал рядом с инспектором. Они почти не разговаривали.

Пройдя с тыльной стороны палаццо Веккьо, партнеры убедились, что двери, выходящие на виа дей Леоне, заперты, а окна первого этажа закрыты ставнями.

Открытым оставался лишь главный вход во дворец.

— Мы выйдем отсюда, свернем налево и двинемся по виа Нери, — сказал Пацци.

— Я с братом буду на площади со стороны Лоджии. Пойдем за вами на безопасном расстоянии. Остальные ждут в машине у музея Бардини.

— Я их видел.

— Они вас тоже, — сказал Карло.

— Твой наркотический пистолет стреляет очень громко? — спросил Пацци.

— Нет, не очень. Тише, чем обычное оружие, но все же его слышно. Действует очень быстро.

Карло не сообщил Пацци, что Пьеро станет стрелять из тени перед музеем сразу, пока полицейский и доктор Лектер находятся на свету. Сардинец не хотел, чтобы Пацци отскочил от жертвы еще до выстрела и тем самым спугнул ее.

— Ты должен сообщить Мейсону, что доктор у тебя. Это надо сделать сегодня же, — сказал Пацци.

— Не беспокойтесь. Этот засранец проведет всю ночь у телефона, умоляя Мейсона, — покосившись на Пацци, произнес Карло. Он надеялся увидеть, как разволнуется полицейский. — Вначале доктор будет умолять Мейсона сохранить ему жизнь, а затем станет молить о быстрой смерти.

Глава 36

Наступила ночь, и последних зевак вытурили из палаццо Веккьо. Многие из них, проходя по площади, спинами ощущали зов средневековой громады и оглядывались, чтобы бросить последний взгляд на зловещий оскал подсвеченных с тыла зубцов крепостной стены.

На площади зажглись прожектора, выхватив из темноты стену из грубого камня и еще больше подчеркнув глубокие тени амбразур. Ласточки прятались в гнездах, и на смену им появлялись первые летучие мыши. Их охоте мешал не столько свет, сколько шум мощных механизмов. В палаццо Веккьо, как всегда, шли бесконечные реставрационные работы.

Эти работы должны были продлиться еще час. Исключением являлся Салон лилий, где доктор Лектер договаривался о чем-то со строительными рабочими.

Мастер, привыкший к требованиям нищих и вздорных членов Комитета изящных искусств, нашел доктора обходительным и весьма щедрым человеком.

Не прошло и двух минут, как его рабочие приступили к уборке своих агрегатов. Они сдвигали к стенам мощные полотеры и компрессоры, сворачивая кольцами их силовые провода. Быстро поставив раскладные стулья для членов «Студиоло» — стульев требовалось не более дюжины, — они кинулись открывать окна, чтобы очистить помещение от запаха краски, лака и свежей позолоты. Доктор потребовал себе нормальную кафедру, и таковая, очень похожая на церковный аналой, нашлась в примыкающем к Салону лилий старом кабинете Никколо Макиавелли. Кафедру погрузили на высокую ручную тележку и вместе с проекционным фонарем доставили в Салон лилий.

Маленький экран, прилагаемый к проектору, доктору не понравился, и он отослал его обратно. Вместо этого он попробовал продемонстрировать портреты в человеческий рост на одном из закрывающих стены полотнищ. Расправив складки, разгладив ткань и еще раз включив проектор, доктор, похоже, остался вполне доволен полученным результатом.

Он пометил нужные места в нескольких лежащих на кафедре объемистых фолиантах и встал у окна, повернувшись спиной как к залу, так и к достопочтенным членам «Студиоло». Ученые мужи, все как один в серых унылых костюмах, не спеша рассаживались на стульях. Их скрытый скептицизм проявлялся в том, что они расставляли стулья по-своему. Интимный полукруг, по которому вначале располагалась мебель, вскоре превратился в квадрат, сильно напоминающий ложу присяжных заседателей.

Глядя в окно, доктор Лектер видел купол собора Санта-Мария дель Фьоре и высокую колокольню, сооруженную когда-то Джотто. Но Баптистерий Святого Иоанна Крестителя под ними, столь любимый великим Данте, из окна Салона лилий увидеть было невозможно. Слепящий свет прожекторов не позволял доктору увидеть и темную площадь внизу, на которой его поджидали убийцы.

К тому моменту когда все самые известные в ученом мире знатоки средневековья и эпохи Ренессанса заняли свои места, доктор Лектер в уме уже успел составить подробный план своей лекции. На это у него ушло чуть более трех минут. Его сообщение будет называться «"Ад"» Данте и Иуда Искариот».

Принимая во внимание живой интерес членов «Студиоло» к периоду Проторенессанса, доктор Лектер начал свое выступление с истории Логофета Королевства Сицилия Пьеро делла Винья, заслужившего своей алчностью место в дантовом аду. Первые полчаса доктор завораживал слушателей повествованием о реальных средневековых интригах, приведших к падению делла Винья.

— Пьеро делла Винья был обесчещен и ослеплен за то, что алчностью своей обманул доверие императора, — сказал доктор Лектер, приступая к основной теме доклада. — Странник Данте повстречал его на Седьмом круге Ада, там, где обитали души самоубийц. Ведь подобно Иуде Искариоту Пьеро делла Винья умер в петле. У Иуды, Пьеро делла Винья и Ахитофела — честолюбивого советника Авессалома [32] , — по мнению Данте, имеется одна важная общая черта. Черта эта — алчность и последующая добровольная смерть в петле. Алчность и повешение в древнем и средневековом мышлении тесно между собой связаны. Святой Иероним считает, что прозвище Иуды, Искариот, значит: «деньги» или «оплата». С другой стороны, отец Ориген полагает, что прозвище Искариот есть не что иное, как производное от древнееврейского словосочетания, обозначающего «от удушения», и должно переводиться: «Иуда Удавленный».

Доктор Лектер поднял глаза и посмотрел поверх голов ученых мужей на дверь.

— Добро пожаловать, коммендаторе Пацци. Поскольку вы ближе всех к двери, не могли бы вы потушить свет? Вам будет интересно меня послушать, коммендаторе, поскольку два Пацци уже нашли место в «Аду» Данте… — Профессора из «Студиоло», услышав шутку доктора, сухо закудахтали. — Это некий Камичион Пацци, убивший своего родственника и ожидающий прибытия второго Пацци. Нет-нет, он ждет не вас. Убийца ждет Карлино Пацци, которому в Аду уготовано место даже ниже, чем Камичиону, за то, что он предал Белых Гвельфов — партию, к которой принадлежал сам Данте.

В одно из открытых окон впорхнула маленькая летучая мышь и описала несколько кругов над профессорскими головами. Подобное явление для Тосканы было вполне заурядным, и на мелкую животину никто не обратил внимания.

Доктор Лектер снова вернулся к докладу:

— Таким образом, алчность и смерть через повешение тесно связаны друг с другом со времен античности. В произведениях искусства они снова и снова появляются рядом.

Доктор Лектер нажал на кнопку пульта дистанционного управления, проектор ожил, и на покрывающем стену полотнище возник первый образ. По мере того как доктор говорил, иллюстрации менялись.